Эршлер об осетинском языке

Пока не забыл, сделаю наброски по выступлению Давида Эршлера на тему „Осетинский язык и ареальная типология Северной Евразии“.

В среду 22 апреля я был на кафедре общего языкознания СПбГУ на семинаре „Языковые портреты“, слушал молодого деятельного исследователя осетинского языка, который приехал выступать из Москвы. Мы раньше не встречались, но Давид меня узнал в лицо — и мы порадовались друг другу.

В своём двухчасовом выступлении Давид рассказал об осетинском языке и его истории, насколько об этом можно судить. В этом месте мне было откровенно скучно — и я смотрел в окно. Окна из аудитории кафедры общего языкознания негуманно выходят на Неву и Исаакиевский собор — вот так:

Потом началась интересная часть. Сравнивая осетинскую морфологию и синтаксис с огромным материалом самых разных других языков, Давид делает несколько интересных промежуточных выводов и свежее общее заключение.

Например, агглютинативное склонение в осетинском обыкновенно считают „кавказским влиянием“. Давид убедительно показывает, что специфически кавказских черт у осетинской падежной системы нет — она вполне укладывается в то, что встречается по Северной Евразии (в смысле языкового ареала) вообще. Например, для кавказских падежей характерны эргатив и обильные пространственные падежи (в Дагестане) — этого нет в осетинском; зато есть æддаг бынæттон хауæн (суперэссив на -ыл), которого нет в соседних кавказских, и есть разделение датива (мæнæн) и аллатива (мæнмæ), что вообще в природе встречается редко.

Собственно кавказским влиянием можно, по Эршлеру, объяснить только такие явления в осетинском языке:
• эйективные согласные (они же глоттализованные, они же абруптивы) — пъ, тъ, цъ, къ, чъ;
• посессивные проклитики (как в адыгских и видимо под их влиянием): мæ гæды;
• вопросительный вынос (как в картвельских): это положение вопросительного слова строго перед глаголом в вопросительной фразе;
• морфология отрицательных местоимений (забыл ход мысли тут).

У Эршлера в выдаче (22 страницы!) есть интересные материалы о языковых явлениях в осетинском, которые мне раньше были попросту неизвестны. Например, он, ссылаясь на информантов-осетин, приводит разорванные глагольные формы с клитиками внутри. Для дигорского это известная и распространённая фишка, но Давид приводит именно иронский пример (из Абаева, но подтверждённый информантом): Æрбацæй та-иу мæм цыдис (красным разорванный глагол „æрбацæйцыдис“, зелёным клитики) ~ „всё захаживал ко мне“. Ужели правда?

В общем, получил много удовольствия и пищи для размышлений :)