Артур Аркадьевич жжот

Удивительный текст. Возникает местами ощущение, что «боженька щупает мозг своими пальцами» (метафора одного знакомого аспиранта-философа).

<…>

1.6. Кавказский тип русского.

Но есть еще один русский тип, он тоже — обыватель. Русский, выросший в кавказских городах, вобравший в себя жесткий мальчишеский этос городских дворов. Его образы «горцев» неотделимы от образа его друзей — лучших друзей детства. У него — тот же говор, то же мировосприятие. И свою собственную русскость и их нерусскость он обнаруживает гораздо позже — как тест для своих друзей. Их нечаянная русофобия — это предательство ими самих себя. Такое обнаружение всегда неожиданно. И если ему и приходится уезжать, он всегда думает о родине и друзьях, хотя и «предавших» его, с симпатией и ностальгией. А в России он становится еще более одинок и смотрит на местных русских кавказскими глазами своих друзей. Вряд ли это русский с военно-художественным романтизмом. Местные русские читают «Хаджи-Мурата» гораздо позже того, как формируется их привычный мир и мировосприятие. Это тот «спокойный русский тип, совмещающий одиночество с соучастием. Он не ищет поддержки и не ходит в гости, чтобы заручиться ею у своих соседей-осетин или ингушей, он просто один из них. Он не поддакивает, когда осетин «вспоминает» ингуша, или ингуш — осетина. Его утомляет салонное ехидство москвича, которого он зовет «борщом», и он лишь там дома, где друзья его детства говорят на одном с ним языке» [22]. Этот мир неизбежно погружен в насыщенные дружеские связи с кавказцами. Он «заражен» общим детством. И если [такого] русского и охватывает страх в кавказской среде, то это лишь страх предательства, страх того, что его друзья перестают быть теми, кем были прежде. Страх того, что за спиной его друзей поднимается доминантой некий иной местный типаж. Но тогда и прежней родины больше нет. Какая разница — куда ехать?

А.А. Цуциев. Русские и кавказцы: очерк незеркальной неприязни