Сходил на премьерный показ осетинского художественного кинофильма „Æрзæт“ в Петербурге.
Как человеку с большим интересом к осетинскому языку мне было любопытно попасть на премьеру кинофильма „Рудник“ (осетинское название переводится как „Руда“) в Санкт-Петербурге. Фильм о событиях начала XIX века, когда в горах Осетии начинается промышленное освоение рудных богатств. Практически полностью на осетинском языке, причём часть героев изображают неполное владение: кабардинец, воспитанный в дигорской семье, русский геолог и молодой осетин, обучавшийся в Моздоке.
Фильм хвалят за атмосферность, аутентичные костюмы и предметы быта, называют шедевром. Начался, как это характерно для осетинских культурных событий, с 40-минутной задержкой.
В фильме в самом начале какая-то тема тайного братства, священник, которого мы больше не увидим, показывает трёхперстный знак — потом эта тема никак не раскрывается. И много таких моментов недоумения.
Запомнился неровный ритм происходящего: минута, где герой идёт по траве (популярная тема советского кинематографа: герой идёт по улице несколько минут, герой сидит на кровати и думает несколько минут) сменяется минутой, где все готовы друг друга поубивать из-за вдовы Фари — четыре человека по очереди тыкают друг в друга пистолетами, отвешивают оплеухи, принимают моментальные решения, не успеваешь понять, что и почему происходит.
Но при этом в целом общее впечатление скорее приятное :) Запомнились колоритные негодяи.
Как человека с небольшим музыкальным образованием, меня очень покоробило насилие над струнным инструментом (мальчик, исполнявший роль Аче, не попадал в движение смычка записи, а оператор зачем-то снял его крупно). Но ясно, что это не всем бросится в глаза. Можно было, наверное, снять без лица, как Берозты Таму играет — и вставить такие кадры, наложив (с его участием) на музыку, чтобы точно совпадало.
По звуку ещё: в горах всё время дует ветер (и это правдоподобно), но он ещё всё время одинаково воет (и это наложенный файл, наверное), и иногда это как-то мешает. Когда находишься в горах, такого ощущения постоянного воя нет, даже если на самом деле звук всё время.
Отравленные герои довольно долго опорожняют желудки, в смысле их рвёт, причём промывание желудка получается с одного глотка, а на всех хватает кувшина воды. При этом все сухие, лица чистые — то есть их вроде бы долго рвёт, и зритель уже тут мог бы как-то быть достаточно шокированным, чтобы увидеть и блевотину, но в итоге происходит какая театральная имитация.
Конечно, недочёты для малобюджетного кино ерундовые. Важен сам факт, что фильм вышел (в том же году ещё „Тоннель“ вышел, тоже на осетинском), для благополучия языка это очень важное событие.
После показа желающие могли задать вопросы режиссёру. Спрашивали, почему все говорят на куртатинском говоре, сколько людей участвовало в съёмках, почему молодые актёры такие бездарные и ещё разные лестные и нелестные вопросы. Понравилось, что часть вопросов были заданы на осетинском, Мурат долго и вкусно на них отвечал — в своей интересной манере, чем-то Тибилова с матфака напомнил лично мне. На пресс-конференции во Владикавказе, — пишет Пухаев в своей рецензии, — по-осетински не говорили совсем.
Трейлер „Рудника“: