140 лет назад, в апреле 1876 года, в Болгарии вспыхнуло Апрельское восстание. Хотя оно в итоге захлебнулось в крови, волна негодования, которую вызвало жестокое подавление восстания, привела к русско-турецкой войне, по итогам которой Болгария должна была получить государственность (а получила, после вмешательства запада, для начала только вассальное княжество).
Райна Футекова, дочь священнослужителя Георгия Футекова, в свои 19 лет преподавала в одной из первых болгарских школ в городе Панагюриште, славилась искусной вышивкой. Подпольщики поручили ей вышить флаг повстанцев — на знамени лозунг „Свобода или смерть“ и геральдического льва, который позже перекочевал на государственный герб.
После поражения восстания османцы бросили Райну в пловдивскую тюрьму. Однако заступничество европейских дипломатов помогло ей выйти почти сразу. Она смогла уехать в Москву, поправила там здоровье, выучилась на акушерку (первая дипломированная болгарская акушерка в итоге), выпустила на русском языке свою автобиографию: Автобіографія панагюрской учительницы Райны Георгіевой, прозванной турками Болгарскою королевной. Москва, 1877. О „Болгарской королевне“, кстати, — в Болгарии она тоже известна больше всего под прозвищем Райна Княгиня.
Вернувшись на родину после освобождения страны, жила в Софии, работала акушеркой до преклонного возраста, родила пятерых сыновей — четверо стали военными, а один умер подростком, случайно выстрелив в себя из пистолета старшего брата. Огнестрельное оружие не игрушки. Райна также удочерила девочку Гину, поэтому бантики и платьюшки в её жизни тоже были.
Болгарский народ сложил о Райне прекрасную героическую песню. Вот она в двух очень разных исполнениях, вКонтакте тоже есть в звуке по поиску „Кой уши байрака“ (Кто расшил знамя). Ниже текст и разбор:
Айде, — провикна се турския
паша от Панагюрище, —
Ну-ка, — воскликнул турецкий паша из Панагюриште, —
Айде, вий идете и я уловете
Райно Попгеоргиева!
Ну-ка ступайте и поймайте Райну, дочь попа Георгия,
Нито я колете, нито я бесете,
най при мене доведете я!
Не режьте её и не вешайте, а приведите прямо ко мне!
Ази да я питам, питам и разпитам
кой уши байрака,
Я чтобы её спросил, спросил и расспросил, кто вышил знамя?
кой уши байрака, кой му тури
знака „Смърт или свобода“.
Кто вышил знамя, кто поместил на нём знак „Смерть или свобода“.
Айде, — провикна се Райна Попгеоргиева
от Панагюрище, —
Ну-ка, — воскликнула Райна Попгеоргиева из Панагюриште. —
Щете ме колете, щете ме бесете,
аз уших байрака!
Хоть режьте меня, хоть вешайте — я расшила знамя!
Аз уших байрака,
аз му турих знака,
„Смърт или свобода“!
Я расшила знамя, я поместила на него знак „Смерть или свобода“.
„Айде“ трудно переводить, это призыв к действию или перемещению, может переводиться как „пойдём“, „давай же“, „ну-ка“ или русским соответствием из примерного тоже же источника — „айда!“. „Провикна се“, „уши“ (уших), „тури“ (турих) — это формы болгарского аориста, законченного прошедшего времени, которое придаёт болгарским текстам такую возвышенную элегантность (конечно, в паре со словами, знакомыми русскому человеку как церковнославянская лексика — вроде град, злато, изход и т. д.). До современного русского языка аорист не дожил, хотя в „Слове о полку Игореве“, насколько я понимаю, он ещё был. Тут у меня была хорошая песенка на аористные формы.
Расшивать знамя Райне помогали подруги. Их имена история сохранила, но в песню они не попали.
Какая трогательная история! До слёз.