Об общечеловеческой азбуке Циолковского

В 1927 году в Калуге тиражом 2 000 экз. вышла небольшая книга Константина Эдуардовича Циолковского «Общечеловеческая азбука, правописание и язык».

В силу известности автора, этот труд много цитируется в разных источниках, особенно часто в популярных изданиях на эсперанто или об эсперанто. О книге Циолковского ходят самые невероятные легенды, происходящие, по-видимому, от её двусмысленного названия: мол, основоположник космонавтики в своё время выступил со своим проектом международного языка, и даже издал книгу о нём, но, познакомившись с эсперанто, понял, что эсперанто лучше, и отказался от своего детища.

Возможность обратиться к фондам Российской национальной библиотеки в Петербурге, интерес к эпохе вообще и к таинственному языку Циолковского в частности заставили нас разыскать и изучить эту книгу.

В книге 11 страниц малого формата (приблизительно А6), несколько таблиц. Брошюра (а по объему это именно брошюра, а не книга) посвящена видению Циолковским проблемы международного общения и его предложениям по разрешению проблемы. Важно, что в работе Циолковского речь идет прежде всего об унификации алфавитов, и лишь среди прочего — о выборе единого международного языка. Никакого сколько-нибудь реального описания «общечеловеческого языка» в брошюре нет.

«Общечеловеческая азбука…» изобилует субъективными замечаниями К. Э. Циолковского о качествах того или иного языка: «опыты (эсперанто) пока не дали практических результатов» (с. 1), «немецкий длинен; английский, кроме того, обременен трудно произносимыми звуками» (с. 1).

Некоторые высказывания Константина Эдуардовича можно отнести к фактическим ошибкам. Например, не соответствует действительности такое его утверждение: «[во французском] ударение на последнем слоге ясно отделяет слова друг от друга» (с. 1). Известно, что французское ударение действительно способствует успешной коммуникации, выделяя синтагмы; различение же отдельных слов в рамках синтагмы доступно только людям, имеющим значительную практику аудирования французской речи [3].

Не очень понятно, о каких конкретно языках говорил К. Э. Циолковский во фразе «Восточные языки малокультурных народов дики, бедны и отстали в своём развитии, как их наука и техника. Они не содержат и достаточно слов». В брошюре явно не упомянуты арабский, китайский, японский языки, не указаны критерии, по которым можно оценить развитость языка. А если учесть исторические реалии СССР конца 1920-х годов, то следует признать, что на фоне ленинской национально-языковой политики фраза о «дикости» языков «малокультурных народов» звучит наследием «великорусского шовинизма», совсем не популярного в Советском Союзе тех лет.

Довод за принятие французского языка в качестве «всеобщего» — «Он же и очень распространен, будучи языком дипломатов» (с. 1) — лишь напоминает нам, сколь изменчивой может быть языковая ситуация в современном мире. В самом деле, в статье «Классическая система международного использования языков» [4] венгерский исследователь Арпад Раткай приводит интересную статистику рабочих языков конференций, которые решали судьбу Европы:

  • Вестфалийские мирные договоры, 1648 г.: французский.
  • Венский мирный конгресс, 1815 г.: французский.
  • Версальская мирная конференция, 1919 г.: французский, английский.
  • Парижская мирная конференция, 1946 г.: французский, английский, русский.
  • Хельсинкская конференция, 1975 г.: французский, английский, русский, немецкий, испанский и итальянский.

С 1919 года рабочим языком Лиги наций, наряду с французским, уже был английский. Предвидеть языковую демократию Европарламента в 1927 году (когда была издана книга), наверное, было сложно. Однако нельзя было не заметить ослабление позиций французского языка и общую тенденцию к всё большему разноязычию.

Нам кажется, что К. Э. Циолковский отводил слишком большую роль различию в алфавитах, видя именно в ней причину трудностей в освоении иностранных языков. Мы можем на собственном опыте подтвердить, что освоить близкие к фонологическому типу системы письма грузинского или корейского языков можно за пару дней, чего не скажешь о своеобразной лексике и грамматике этих языков, которые можно изучать годами.

Приведённая К. Э. Циолковским критика национальных систем письма вполне справедлива. Например, трудно спорить с тем, что нелогично обозначать один звук несколькими графическими знаками, одновременно имея знаки, обозначающие два звука (икс). К слову, критика традиционного письма вполне уместна для научного дискурса 20-х годов, когда еще в памяти была реформа русской орфографии, а перестройка традиционных систем письма других народов была в разгаре. Недаром сам Циолковский вспоминает недавнюю реформу (с. 4):

В одном английском языке их [правил чтения и исключений из них] неисчислимое количество. Сколько же во всех! Доступно ли это среднему человеку! И что это за каторга, от которой человек не хочет отстать. Вспомните, как жарко отстаивали „ер“ и „ять“ даже такие талантливые люди, как Максим Ясинский (Белинский) и др.

В отличие от предложений по всеобщему языку, в своих идеях о всеобщем алфавите Константин Эдуардович заходит довольно далеко. Он критикует не только неоднозначность письма, но и его графическую основу — начертание букв. «Есть буквенные фигуры, похожие друг на друга, или с тонкими мало различимыми чертами… Буквы занимают разную площадь и выделяются за строку. Это неэкономно» (с. 5).

Действительно, в руководствах по дизайну текста можно встретить мнение, что для комфортного чтения расстояние между строками (интерлиньяж) в латинском тексте с большим числом диакритических символов (чешский или вьетнамский, например) должно быть больше, чем для, скажем, стандартной кириллицы. Впрочем, обращать внимание на «экономность» печати в наше время немодно, а вот во времена Циолковского часто приводили примеры с числом книг, которые можно было бы напечатать вместо немых твердых знаков, или весом краски, которую можно было бы сэкономить, не печатая «ер».

«Надо, чтобы одна азбука давала ключ к чтению на всех языках» (с. 3), — утверждал изобретатель. Именно в этом направлении шла работа по созданию систем письма для народов СССР (Всесоюзный центральный комитет нового алфавита в Баку [1, с. 48]; проекты латинского алфавита для русского, грузинского и других языков с традиционной письменностью [1, с. 70]). При всей конструктивности идеи унификации, «заработать» она могла только в период резких социальных изменений (Октябрьская революция в России, младотурецкая революция в Турции). Эти события сопровождались серьёзными реформами орфографии. К сожалению, при последующем форсированном переходе на кириллицу (1935–1947) многие достоинства новых алфавитов были утеряны — в частности, «усилился разнобой, поскольку унификацией уже никто не занимался» [1, c. 89].

Для своего алфавита К. Э. Циолковский предлагает пять «основных нормальных гласных» — а, о, у, э, ы — из которых при помощи «ийотировочного |» образуются передние, — как следует из описания: [a], [ø], [y], [e] и [i] (по МФА). Еще одна йотировка дает «те же, сильно йотированные спереди» (даются русские примеры: ярмо, ёлка, юла, еда, чьи). Йотировка может стоять и после гласной: ||a| — «яй» (с. 7). При этом не поясняется, как определить, куда относятся йотировки в такой, например, последовательности: «||a||a|».

Впрочем, кажущиеся недоработки алфавита (его «неточность», например) компенсируются пояснением автора, что каждый народ будет адаптировать имеющийся алфавит под свой звуковой строй. «Не надо даже и подготовки к чтению, — полагает он. — Читать надо, как написано. Воспроизведение звуков, разумеется, будет грубовато. Но никакой алфавит и не может воспроизвести всех оттенков живой речи» (с. 10).

Циолковский предлагает смешать символы кириллической и латинской графики: Т, D, S, Z, Ш, Ж… Вообще же, алфавита в законченном виде нет в брошюре, «за неимением нового шрифта». Но общая идея его графики — для русских в новом алфавите незнакомы 8 букв из 27, для французов (из необходимых для французского языка) 2, а всего 6. Свойственный Циолковскому европоцентризм позволяет ему с легкостью промолчать о числе новых графем для китайцев, арабов, грузин и других народов. Удивительно, какое большое значение отводит Константин Эдуардович запоминанию каждой буквы. Нам проблемы с узнаваемостью элементов алфавита не кажутся столь существенными. Более рациональными мы видим два пути: алфавит на основе de facto распространенной латиницы или уже радикально новый алфавит, учитывающий весь опыт истории и теории письма.

Можно поспорить с утверждением Циолковского о том, что цифры должны обозначаться похожими на них буквами (с. 5). Известна постоянная путаница с цифрами 0, 1 и 3. Другие исследователи (например, Э. П. Свадост-Истомин) говорят, наоборот, о необходимости максимально развести начертание цифр и букв в искусственном рациональном алфавите.

«Заглавные буквы совершенно излишни и вредны, удваивая число фигур», — полагает ученый. В самом деле, обращаясь к опыту успешно функционирующих, например, корейского и грузинского письма можно согласиться с тем, что алфавит может обходиться без различения заглавных и строчных букв. Стремление отказаться от заглавных букв вообще характерно для некоторых лингвопроектов — например, для языка ложбан (lojban).

В завершении своей брошюры К. Э. Циолковский поясняет, что новый алфавит он разработал для изобретённой им печатной машины, которая при низкой стоимости позволяет держать написанное перед глазами, не прибегать к резинке для исправлений, печатать по желанию на бумаге или на стереотипах для ротационной машины (с. 10). Невольно возникает аналогия с компьютером.

«Главнейшая оригинальная часть машины исполнена на деле и показывает практическую ее осуществимость» (с. 11), таков резюмирующий тезис этой малоизвестной работы изобретателя. Как видим, она имеет лишь узко историческое значение и никак не связана с развитием языка эсперанто.

Вячеслав Иванов, конференция «Василий Ерошенко и его время», Коломна, 2002 г.


Специалисты московского бюро осуществляют перевод на чешский язык на уровне высочайших столичных стандартов. Перевод личных документов, договоров и другие случаи, когда нужен письменный чешский перевод? Обращайтесь в „Амира-Диалект“.

ЛИТЕРАТУРА:

  1. Алпатов В. М. 150 языков и политика. 1917‑2000. Социолингвистические проблемы СССР и постсоветского пространства. М., 2000.
  2. Циолковский К. Э. Общечеловеческая азбука, правописание и язык. Калуга, [1927].
  3. Щерба Л. В. Фонетика французского языка. М., 1963.
  4. Rátkai, Árpád. Klasika Sistemo de la Internacia Lingvouzo. // Esperanto. La Internacia Lingvo — Sciencaj Aspektoj. Red. D. Blanke. Berlin, 1979.

One thought to “Об общечеловеческой азбуке Циолковского”

  1. Дельный текст. Рад, что ознакомился, и сожалею, что не ознакомился ранее.

Комментарии закрыты