Приходится регулярно сталкиваться с тем, что люди буквально понимают фразу „К. Л. Хетагуров — основоположник осетинского литературного языка“. По мнению многих, именно он сформулировал правила грамматики, придумал орфографию и первым издал книгу на осетинском языке. Буквально сегодня встретил в ЖЖ комментарий, объясняющий особенности осетинской орфографии таким образом: „Так писал Коста, и авторитет основоположника, конечно, сыграл большую роль“.
На Русском драмтеатре в центре Владикавказа есть вообще памятная доска, приписывающая Хетагурову создание осетинского языка вообще:
Коста — великий гений, удивительный поэт, сокровище осетинской культуры, но переоценивать его роль в становлении литературного языка (и в выборе основы для орфографии) не надо. Тем более что Советский Союз уже пал, и можно быть объективнее, вспоминая факты, которые прежде были неудобными.
До Коста на цокающей норме (письма) выходили книги — христианская литература прежде всего; вот кусок из Нового Завета 1902 года (переиздание более раннего издания, „Ирон фæндыр“ на выбор орфографии тут не влиял) — видим, например, слово „зайынц“ (в нём и сейчас пишутся „з“ и „ц“, а произносится оно в двух основных говорах как [зайынч] и [жайынс]):
Эту орфографию Коста критиковал, сохранились его статья об этом; он рекомендовал обозначать диакритикой абруптивы (къ, тъ), а не обычные глухие (к, т), что потом, в общем, и произошло. Но в целом орфографию он не создавал. Оказал огромное влияние на дальнейшее развитие литературного языка, но не „основал“ его, и не подбирал ему говорную основу.
А это первопечатная осетинская книга 1798 года — видно „ацы царды алы ахæст“, например, именно через „ц“ и „с“:
А выбор „странной“ орфографии хорошо удалось объяснить сегодня же Роману Хугати:
К концу XIX века говор южных осетин перешёл из „чокания“ в „шокание“, а говор северных — из „цокания“ в сокание и „шокание“ относительно сибилянтов «з» и «с»: сы зурыш < цы дзурыс, сард < цард и т. д. Этот переход не коснулся лишь жителей бассейна Ксани, которые свой говор не изменили. К этому времени на осетинском было издано уже большое количество текстов, и все они, кроме изданий Ялгузидзе, были написаны на „цокающей“ норме. В этом кроется первая причина выбора цокающей орфографии. Вторая причина в том, что она нейтральна по отношению к двум основным говорам иронского диалекта — куртато-тагаурскому и кударо-джавскому, а третья причина — в том, что она наиболее близка дигорскому.
Позже, при ранней советской власти, была мысль на нейтральном письме построить единую произносительную норму (то есть читать в „цæдис“ все согласные, как в стандартной кириллице) — и даже решение съезда деятелей образования и культуры на эту тему. Но, как мы знаем, эта идея прижилась только в Южной Осетии (там на ТВ и в школах читают „ц“ как [ц] именно, хотя в быту произносят в большинстве позиций как [ш]).